Тропа бабьих слез - Страница 71

Перед сборами куда-то уехала Софья, просила подождать. Ее отсутствие было недолгим, вернулась она через час и почему-то была довольна. Маркел строго посмотрел на нее: где была? Потом, вероятно, понял, удовлетворенно кивнул головой.

Наступила минута прощания. Егор, Маркел и Софья вызвались проводить Сергея на перевал. Солдаты хмуро молчали, неторопливо потягивая одну на всех самокрутку. Лишь Василий, слабо улыбнувшись, напутствовал офицера заученной фразой:

– Прощайте, ваше высокородие! Дай вам Бог!..

Когда они отъехали, Иван зло сплюнул на землю:

– Вот так они все, суки… пока суд да дело – Ванька, в атаку! А как туго стало, прижало, побежали, как крысы, и не думают о мужиках. Надо было его связать да сдать комиссарам! Все, глядишь, какое послабление было…

На перевал ехали молча. Впереди Маркел, за ним Егор, потом Сергей. Замыкала шествие Софья. Поднявшись в седловину, всадники остановились у спуска, не спешиваясь, какое-то время стояли, рассматривая горы. Было в этом состоянии что-то подавляющее, необоснованное, как предел возможностей выбившегося из сил путника. Сергей чувствовал себя виноватым. Он покидал Россию, свою родину, народ, верных друзей. Скорее всего, навсегда. Кто знает, как дальше сложится жизнь? Может, он погибнет вон там, под тем перевалом, или умрет от тоски на чужбине. В его сознании мелькали яркие, впечатляющие сюжеты: милое лицо Нинель, разбушевавшаяся революция, бои без правил и законов, староверческая заимка, где протекала тихая, замедленная жизнь. Может, надо было остаться здесь, просто жить в медвежьем уголке, не думая о благах цивилизации? Нет. Все это непостоянно. Времена изменились. Благополучие и спокойствие при царском режиме кончились. Советы не оставят без внимания отшельников. В стране началась политика уничтожения: все, что нажито трудом, сожрут ленивым ртом.

Чувствуя минуту расставания, Егор снял со спины карабин, хотел отдать его Сергею. Тот улыбнулся, отстранил руку:

– Как же казак без оружия?! Конь есть, карабин есть, будем надеяться, придут времена, шашку пристегнешь.

– А как же ты? Без денег, золота… продашь или обменяешь по дороге…

– У меня вот, – Сергей похлопал по кобуре, – маузер есть: не хуже любого ружья!

Пожали друг другу руки, посмотрели в глаза, Егор отъехал назад.

Наступила очередь Маркела. Парень тронул коня, встал рядом, также протянул руку. Сергей ответил тем же:

– Спасибо за все! Многому меня научил, ты настоящий мужик!

Последней была Софья. Закутав платком половинку лица, она низко опустила голову, перекрестила Сергея:

– Бог с тобой!

– И тебе счастья! – был ответ, после которого последовало признание: – Ты похожа на мою любимую…

– Я знаю. Догадалась… – и протянула небольшой, но тяжелый узелок. – Это тебе в дорогу.

– Что это? – удивился он, принимая подарок.

– Потом увидишь, сейчас не смотри. На первое время хватит, а там, как Бог даст!

– Спасибо! – благодарно ответил Сергей, склонил перед всеми голову в поклоне и бросил последнее слово: – Прощайте!

Заученно поправив на голове офицерскую фуражку, одернув китель без погон, Сергей тронул коня за уздечку. Послушный мерин нехотя сделал шаг по тропе, потом пошел увереннее. Егор, Маркел и Софья долго смотрели ему вслед до тех пор, пока он не скрылся из глаз в кедровой колке. Подождав еще некоторое время, – не вернется ли? – они молча повернули своих лошадей и неторопливо поехали в свою сторону.

На крутом изломе каменистого спуска с белка к альпийским полянам Егор остановил Рубина перед камнем с рисунками петроглифа.

– Странно подумать, – задумчиво проговорил он, привлекая внимание Маркела и Софьи. – Вот недавно ехали здесь с Григорием… он мне говорил, как снежная лавина накрыла людей… и все-таки хотел бы знать, зачем он стремился попасть сюда, под Перевал бабьих слез?!

– Может, хотел промышлять зверя? – предположил Маркел.

– Нет, все не то. Зверя можно добыть там, на других гольцах. Он просил коня по другому поводу. Говорил, что знает, где находится золотая статуя! – неожиданно открыл тайну молодым людям Егор.

Не слезая с коня, он рассказал им все, что знал, начиная с того момента, как в Гуляевском пороге плот налетел на камни и они вытащили из воды Мишку Плотникова, до тревожной ночи, когда Рубин пришел в поселок один.

– Трудная загадка: веревка, камень и чистая тряпка сверху, – продолжал Егор. – Есть в этом что-то такое, близкое, знакомое… Чигирька сказал, веревка – это тропа. А вот зачем камень и тряпка, так и не могу понять.

– Тропа, вот она, мы на ней стоим, – поддержал его Маркел. – Камень с рисунками вот, – показал рукой, – тут ясно нарисовано, караван идет: женщины, воины, все как в легенде. Вон, на коне статуя лежит. А дальше что?!

– Вот и я думаю, что… – осматриваясь по сторонам, проговорил Егор. – Как заколдованный круг, ничего не понятно. А может, он хотел сказать про тот камень… – и осекся, проговорился.

– Про какой?! – прищурив глаза, переспросил Маркел.

– Да… и не знаю, какой…

– Нет уж, говори, раз начал.

– Гришка мне показывал…

– Что показывал?!

– Эх уж… язык мой, как лопата, – укорил себя Егор, тяжело вздыхая, однако открылся: – Да есть тут, недалеко, камень: в нише воины лежат.

Маркел переглянулись с Софьей, удивленно улыбнулись:

– Что, Гришка тоже про воинов знал?!

– Почему тоже? Вы знаете, где монголы в нише лежат?!

– Удивил… нас еще дед Лука туда десять лет назад водил с Софьей. Тех монголов еще наш прадед нашел.

– Ну и дела! – удивился Егор. – Два рода, Погорельцевы и Соболевы, знали о захоронении сто лет, но скрывали друг от друга и другим не говорили!.. В сказке не придумаешь!.. – и засмеялся. – Кому рассказать, не поверят…