Тропа бабьих слез - Страница 58

– Сдарова! – стараясь подражать спутнику, коротко вторил хакас и заблестел глазами. – Долго ехали, пить охота, давай квас хороший!..

– Ишь как! Не успел ноги размять, уже медовухи просишь?! – язвительно урезал Чигирьку дед Лука, выпячивая грудь навстречу просителю. – А может, тебе еще бабу надо?!

– Нет, папу не надо. Своя надоела. Ругается, как Чигирька водку пьет, палкой бьет. Надоела папа. Егорка позвал, Чигирька в тайгу с ним поехал, пускай папа дома скучает. Квас давай, – серьезно ответил хакас, не понимая шутки.

Поздоровались еще раз. Почитая веру, Егор на расстоянии склонил голову перед староверами, подал руку полковнику Громову и Сергею. Чигирька последовал его примеру.

Выдерживая надлежащую паузу при встрече в тайге, все присели, кто где мог: староверы на крыльцо дома, дед Лука на чурку, офицеры на лавочку, радом с ними Егор. Чигирька опустился где стоял, скрестив под себя ноги, на траву. Кто-то потянулся за табаком, староверы, презирая вредную привычку, отвернули бороды.

– Куды путь держите? – в нетерпении ожидая разговора, нарушил молчание дед Лука.

– Вот, приехали узнать, что с Григорием, – как ножом по сердцу, ответил Егор.

– С каким Григорием?! – удивились все.

– Соболев… Гришка Соболев, – неопределенно посмотрев на хозяев, повторил казак и дополнил: – А мы думали, он у вас… конь один под седлом пришел.

Староверы встревоженно посмотрели друг на друга, потом на коня: точно, это же Рубин, мерин, на котором Гришка заезжал в тайгу!..

– Как так пришел?.. – вскочил с места Фома. – И правда… когда пришел?!

– Три ночи назад, под утро.

– Вон как! – догадываясь, заволновался дед Лука. – Так он мимо нас прошел, когда темно было. И Кыргыз, видно, с ним прибег…

– А мы решили, Гришка мимо проехал… – побелев лицом, предчувствуя недоброе, поддержал отца Фома.

– Я торопился, думал, у вас он… – рассеянно продолжал Егор. – В котомке рубаха в крови, нож, лоток… думал, это знак какой мне… нарочно коня отправили одного, знали, что домой придет… а рубаха, чтобы я за ним приехал, случилось что… – и как приговор закончил: – Где же он может быть?!

– Эх, братец!.. Знать бы, где… тайга большая!.. – ответил Фома. – Шагай, ищи ветра в поле… все следы солнцем да дождем убрало. После того по тропе много людей прошло. – И стал вспоминать: – Сколько дней прошло, как он отсюда уехал?

Общими усилиями подсчитали, когда последний раз Григория видели здесь, на заимке. После того памятного дня прошло девять ночей… Все понимали, что теперь искать его в тайге так же бессмысленно, как черпать вчерашнюю воду в проточной реке. Было понятно, что с Гришкой что-то случилось, а что, оставалось только предполагать. Мужики знали, что он поехал на Перевал бабьих слез. От староверческой заимки до перевала два дня пути. Это небольшое, по таежным меркам, расстояние, однако в дороге может случиться все.

– Что было в котомках? – в очередной раз поинтересовался Фома.

– В правой, моей, поверх продуктов – веревка, камень да чистая белая тряпка. В левой, той, что его, – лоток, нож да окровавленная рубаха.

– Вон как! С собой знаки?!

– Да, все привез, как было.

– Показывай…

Егор подошел к коню, вытащил из котомок нужные вещи, передал присутствующим. Все стали рассматривать вещи, но никто не мог сказать что-то вразумительное. Неизвестно, как долго все продолжалось, если бы дед Лука не догадался привлечь к разгадке секретов Чигирьку. Все это время хакас оставался преспокойно на своем месте. Невозмутимо восседая на траве со скрещенными ногами, представитель малых народов невозмутимо курил свою трубочку. На вопрос старовера Чигирька хитро посмотрел на своих благодетелей, важно выбил пепел о заношенные бродни и направленно приложил ладонь ко рту:

– В горле сухо… квасу дай!

Фома Лукич коротко ругнулся в бороду, что-то сказал Маркелу. Тот быстро ушел в дом, вернулся с берестяной кружкой медовухи. Чигирька живо вскочил на ноги, принял угощение, жадно выпил половину напитка, довольно крякнул и лишь после этого заговорил:

– Что тут думать? Мало тайги ломали. Тут любой охотник скажет: веревка – это дорога. Нож – смерть. А рубаха в крови – значит, ее хозяин ранен, – и опять припал губами к кружке.

– А ведь и правда! – воскликнул Фома. – Что же это я сразу не догадался? Веревка – тропа… нож и рубаха – убийство, не иначе. Кабы зверь на Гришку напал, он не успел знак подать. Значит, люди здесь в смертном грехе имели причастие, не иначе!.. – все перекрестились. – Но зачем камень, лоток и тряпка?!

Следствие опять зашло в тупик. Никто больше не мог сказать что-то определенное. Все, включая офицеров, высказывали разные предположения, но было понятно, что все далеко от разгадки.

Опять вспомнили Чигирьку. Захмелевший хакас в это время забивал трубочку табаком. Довольная от возлияния чудесного напитка улыбка замаслила его щеки. Соловые глазки Чигирьки блестели, настроение требовало эмоций. На очередное внимание со стороны хакас нарочито выдержал паузу, хитро крякнул капалухой – в горле сухо! – и подал Маркелу пустую кружку:

– Квас давай!

Пока парень ходил в дом, Чигирька развязал язык. Без всякой скромности, восхваляя свой опыт следопыта, представитель малых народов, с покрасневшим лицом эмоционально махал руками, доказывая свою значимость:

– Егор правильно сделал, что меня с собой взял! Чигирька в поселке плохой, водку пьет. В тайге Чигирька хороший охотник, все скажет, все следы распутает. Никто так долго в тайгу не ходил, как Чигирька! Один Гришка Соболев тайгу знает. Гришка Соболев друг Чигирьке, много денег давал так, вином поил. Чигирька поможет искать Гришку, Гришка хороший охотник, никогда чужого в тайге не возьмет!